В декабре 2023 года нашим зрителям посчастливилось поближе познакомиться с артисткой театра «Рок-Опера» и театра им. Шаляпина великолепной Анной Поздняковой.
Юбилейный концерт Вячеслава Ногина потряс блистательным исполнением, неожиданной и интересной программой, и, конечно, невероятными сюрпризами от юбиляра и гостей праздничного вечера. Поклонники мюзикла «Иисус-Христос Суперзвезда» были поражены филигранным исполнением Анной партии Иуды. Никого не оставили равнодушными песни «» из моно-мюзикла Анны Поздняковой «Далида».
Эта же песня в исполнении блистательной актрисы прозвучала на сцене фестиваля VictoryCon. Юные звезды, который состоялся 29 декабря.
Актриса, хорошо известная зрителю театра «Мюзик-Холл» по ролям Дейзи Бьюкенен и Мэри Поппинс, обожаемая во всех музыкальных театрах страны, как несравненная Мария Магдалина, увлекла ценителей прекрасного на мономюзикл «Далида».
Мы с удовольствием представляем вашему вниманию беседу с Анной Поздняковой.
Анна, на юбилейном концерте Вашего друга и коллеги Вячеслава Ногина, Вы потрясли зрителей удивительными сюрпризами, одним из которых стало исполнение Вами арии Иуды из рок-оперы «Иисус-Христос суперзвезда». Зрители знают и любят Вас, как блистательную Марию Магдалину и были приятно шокированы невероятно мощным и пронзительным исполнением «мужской» арии хрупкой и прекрасной вокалисткой.
Как пришла эта идея и какие эмоции вызывает исполнение от имени Иуды? Не возникло ли желания проиграть и прочувствовать эту роль целиком?
Желание прочувствовать и сыграть роль Иуды, по-моему, есть у многих актрис, и я в этом тоже не первая. И даже, кто-то мне говорил, есть зарубежные постановки, в которых Иуду играет девушка, сама я их не видела. Вероятно, это довольно интересный вариант, ведь предателем может быть кто угодно, и мужчина, и женщина. Просто в Библии написано, что это был Иуда, что ему выпала такая, к сожалению, нерадостная роль. На мой взгляд, роль Иуды в этом спектакле главная, именно он ведет этот спектакль, очень интересно смотреть его через призму Иуды. Ведь это не просто предательство из-за того, что он злой, это самое примитивное – сказать, что Иисус – добрый, Иуда – злой, на самом деле, там все гораздо глубже. Очень было бы интересно сыграть эту роль, но, к сожалению, я не мужчина (смеется). Думаю, в нашем театре это точно невозможно. Я уже далеко не первая девушка, которая поет эту арию, и это не секрет, ария – крутая, музыка – гениальная, не устану об этом говорить всегда и везде. Это огромная удача, что мне посчастливилось исполнять музыку Уэббера, играть роль в этом спектакле гениальнейшую арию Марии Магдалины, пожалуй, одну из моих любимых. Идея спеть арию Иуды на концерте у Славы вышла из нашей постоянной гастрольной шутки, мы часто со Славкой так шутим, что он переиграл уже все мужские роли в этом спектакле, и ему осталось только сыграть Магдалину, собственно, что мы и сделали на его концерте (смеется). И когда мы стоим за кулисами перед началом спектакля, я ему все время предлагаю: «Славка, ну давай поменяемся сегодня! Уже две недели катаемся, сколько можно! Давай я сыграю Иуду, а ты Магдалину! Я тебе даже свой парик отдам!» В общем, вот так вот шутим уже очень много лет. Мы решили, что на таком замечательном домашнем концерте, где было очень много своих, друзей, поклонников Славиного творчества, и просто хороших людей, эта шутка будет уместна, ее поймут. Из огромной любви и уважению к этому материалу мы так решили пошутить, и это было здорово!
Каких героев было бы интересно сыграть, пропустить через себя и почему?
Конечно, сыграть бы хотелось очень много кого. Я понимаю, что это частый вопрос актерам, назвать роль вашей мечты. Кто-то говорит, что хотел бы сыграть Гамлета, кто-то Джульетту. Даже не знаю, было ли у меня когда-то такое, чтобы я прямо мечтала сыграть… Ну, наверное, да. Я хотела сыграть Пат в «Трех товарищах» еще в школе, еще бы я хотела сыграть Маргариту. Это тоже из каких-то детских, своих соображений, когда я еще не была актрисой, а занималась в студии. В принципе, в рок-опере я Джульетту играла.
Я всегда очень болезненно переношу, когда не прохожу в какой-то проект, который мне очень нравится, в котором хотелось бы сыграть. Я понимаю, что это моя роль, у режиссера видение свое, кастинги всегда – это отдельная история. Но я действительно очень расстраиваюсь, когда понимаю, что роль моя, что она мне по каким-то причинам близка и понятна. Еще есть такой момент — спектакли, которые уже не идут, например, у нас в «Рок-опере» был прекрасный спектакль – «Безымянная звезда», я играла его, будучи еще очень молодой, было еще мало банального жизненного опыта, чтобы играть Мону. И если бы, в какой-то вселенной этот спектакль вновь восстановили в театре, сейчас бы я сыграла роль иначе, как мне кажется, лучше и осознанней, опираясь на свой жизненный опыт. Ведь мы меняемся с возрастом, наши взгляды меняются. Очень часто, оглядываясь назад, ты смотришь какие-то свои старые записи, и думаешь: «Ой-ой, я бы сейчас вообще все по-другому сыграла и сделала». А может быть пройдет еще 5-10 лет, и я буду оглядываться на сегодняшнюю себя и думать «Ой, ну как же ты играешь, это же надо совершенно по-другому».
У актеров в плане ролей должно быть какое-то «актерское везение». Есть очень много хороших артистов, у которых, к сожалению, не случилось «актерского везения», именно какие-то роли, которые они бы могли сыграть, но по каким-то причинам не сыграли. И среди знаменитых наших прекрасных советских киноартистов сколько таких историй! Актеру очень важно иметь «актерское везение», везение на роли, на режиссера, который разглядит в тебе ту или иную героиню или героя.
Учат ли Ваши герои Вас более глубокому пониманию отношений и чувств?
Да, конечно! Я думаю, что в какой-то момент происходит симбиоз между артистом и героем. Сначала мы вытаскиваем из себя, ищем какие-то свои эмоции, ищем то, что поможет в этой роли, пытаемся ее понять, оправдать. Я никогда не была у психоаналитика или психолога, но, мне кажется, по крайней мере по тому, что я вижу в кино, когда психолог делает разбор личности, что мы, работая с режиссером над персонажем, делаем примерно то же самое, прямо психологический разбор. Забегая вперед, скажу про спектакль «Далида». Когда мы с Людмилой Никитиной работали над этим спектаклем, очень много времени делились какими-то жизненными историями, она рассказывала много из своей жизни, я рассказывала что-то из своей. Далида — это первая моя роль, когда героиней спектакля стал реально существующий человек, и это создавало еще больший груз ответственности. До этого все мои героини были персонажами из книг, у них есть свои авторы, но ты, как актер, можешь добавить к ним свое видение, краски к этому персонажу. А когда мне пришлось играть реально существующего человека, задача эта совершенно непростая. Получается, что сначала ты прорастаешь в своего героя, а потом он начинает прорастать в тебя. И ты невольно перенимаешь какие-то качества, какие-то его мысли, ведь ты должен присвоить себе поведение этого человека и оправдать его, какие бы поступки герой не совершал, сценарии разные. О простых и хороших людях спектакль не ставят – это скучно. Конечно, у каждого твоего героя есть какой-то изъян, или с ним происходит что-то такое, что редко бывает в обычной жизни, поэтому про это пишут романы, истории и ставят спектакли. И ты должен все равно суметь оправдать. При постановке «Далиды», мне было довольно тяжело, какие-то моменты мне были непонятны, и мы с Людмилой много спорили и обсуждали, я задавала очень много вопросов. Я ни в коем случае не имею права никого осуждать, тем более такую сильную и потрясающую личность, которой была Далида, но многое мне казалось непонятным. Многие проблемы, которые ее приводили чуть ли не к самоубийству, мне казалось, имели выход. Возможно, я не права, я могу ошибаться, я сужу с колокольни своего опыта, и все мы судим по себе, к сожалению… Человек так устроен, мы не можем нарисовать себе то, чего никогда в жизни не видели. Это все безумно интересно, потому что актеру приходится быть чуть-чуть психологом. Для того, чтобы понять и оправдать своего героя, ты должен понять, насколько эмоциональным был этот человек. В случае с Далидой я понимаю, что у нее, видимо, настолько зашкаливали эмоции, настолько она была впечатлительной, что для нее не было другого выхода. Для моей личности, для моего психотипа, наверное, такое поведение вообще было бы несвойственно и непонятно. Мне приходилось копаться до того, чтобы я смогла понять и принять ее поступки. Возможно, я немного путанно объясняю, потому что это довольно серьезный вопрос. Работая над спектаклем «Далида», в какой-то момент я была на грани того, чтобы отказаться. Я хорошо помню, что на одной из репетиций мне было очень неудобно, неловко, потому что уже месяц длился период написания сценария и параллельных читок. И в какой-то момент я решила, что мне лучше не обманывать себя, не тратить время режиссера, постановщиков и продюсера, пускай они лучше ищут другую актрису, которая лучше с этим справится. Мне казалось, что я не справлюсь. Настолько тяжело было принять психологически и эмоционально какие-то повороты судьбы, решения и поступки. Возвращаясь к вопросу, безусловно, каждый герой оставляет след в душе, потому что каждую роль ты пропускаешь через себя, если ты этого не сделаешь, то на сцене будет ложь. Зритель тебе просто не поверит, если ты сам не поверишь, не вживешься, не проживешь. Бывали у меня моменты, когда по каким- то причинам не всегда удается к премьере полностью осознать и сделать своего персонажа. Это все приходит со временем. Наверное, в течение первого сезона все равно еще идет работа над ролью, продолжаются поиски.
Кто из Ваших героинь Вам наиболее близок и понятен, с кем хочется спорить?
Наверное, одной из моих самых любимых героинь была, как ни странно, леди Мэри. Очень я любила этот спектакль, он такой душевный, гениальнейшая музыка, знакомая с детства. У меня в детстве была пластинка «Мэри Поппинс», все эти песни я знала с детства наизусть, и мама мне всегда их пела перед сном. А я была ужасным ребенком, уложить меня спать — это был тихий ужас и кошмар, мама пела мне весь репертуар, который она только знала. Начиналось все с колыбельных, а заканчивалось песнями Пугачевой, из кинофильмов и так далее, чтобы я наконец уже как-нибудь уснула. Наверное, благодаря маме у меня и есть музыкальный слух (смеется), есть любовь к пению, и профессия была предопределена еще в колыбели, благодаря маме. Поэтому леди Мэри для меня какая-то родная роль, очень близкая. Я играла ее, когда моим детям было три года. Дети мои обожают этот спектакль и до сих пор они буквально рыдают, что эта постановка больше не идет в театре «Мюзик-Холл», ныне в театре имени Шаляпина. Может, так как у меня были дети, Майкл и Джейн были для меня Германом и Родионом, я даже, наверное, ничего особо и не играла. Я просто вела себя так, как я веду себя со своими детьми: играю в очень строгую маму, но на самом деле сама еле-еле сдерживаю смех, потому что бывают моменты, когда смеяться нельзя, нужно быть педагогичной, очень строгой, и очень правильной, но это очень сложно (смеется). Поэтому, Мэри Поппинс одна из самых близких, понятных и любимых моих героинь.
Как родилась идея создания мономюзикла «Далида»?
Пока что, за всю мою карьеру это самая большая роль, самая серьезная актерская работа. Эта роль для меня была и сложная, и волнительная, и очень страшно мне было за нее браться. Мне позвонил наш продюсер – Дмитрий Дорошенко. Знаете, наверное, Господь любит дураков и пьяниц, но в пьянстве я замечена никогда не была, поэтому, наверное, первое. (смеется). Я же всегда за любой кипиш, за работу, главное – чтобы была движуха. Это мой девиз, под лежачий камень никогда вода не течет, нужно на все соглашаться, за все браться, потом по ходу дела разберемся, надо мне это или нет. Я всегда за любое начинание, особенно, если это творчество. Поэтому, когда позвонил мне Дмитрий, я сказала: «Да, да, да. Моноспектакль – отлично!». Вообще не понимая и не отдавая себе отчет в том, что такое моноспектакль, что меня ждет впереди и какую школу я должна пройти. Так что, разочарую зрителей, идея создания моно-мюзикла «Далида» принадлежит не мне, а нашему продюсеру – Дмитрию Дорошенко. Уже прошло некоторое время, боюсь дать ложную информацию, но, по-моему, изначальный сценарий писал Дима, по крайней мере, он очень много материала готовил. Список песен был из его, скажем так, фаворитов, и очень много из того, что он хотел, в спектакль не вошло. До сих пор у нас ведутся споры, он все настаивает, что ту или иную песню нужно еще включить в спектакль. (смеется). Но мы с Людмилой Никитиной просто стоим каменной стеной, потому что невозможно спеть все замечательные песни Далиды, а их у нее немало. И иногда зрители мне пишут, что все песни спели, а вот эту песню, любимую, не спели. Отвечаю, что мы тогда будем петь до утра, наверное, если будем петь все и все желания исполнять. Я думаю, что все равно, у каждого человека любимая песня какая-то своя, мы выбрали песни, которые, как нам казалось, подходили эмоционально. Понятно, что у нас не было возможности укладывать тексты в смысл повествования, но мы старались подбирать плейлист спектакля так, чтобы песня соответствовала эмоциональному наполнению предыдущей, последующей сцены. Сценарий спектакля писался Людмилой Никитиной, довольно длинный у нас был застольный период, потому что она писала это все буквально кусочками. Я приезжала на репетицию, она мне говорила: «Я сегодня ночью написала еще кусочек, давай попробуем его прочитать!». Я читала, и что-то шло, что-то не шло, что-то она переписывала. То есть понимание конкретных сцен происходило «онлайн», в процессе читки. За это мое огромное творческое «спасибо» Людмиле, она преподала мне невероятный урок, это прекрасная актриса и режиссер множественных спектаклей. Честно, по началу было очень тяжело, потому что столько текста, столько прозы я не учила никогда. Все-таки я работала в мюзиклах, там у артистов не бывает столько текста, и, как правило, это не монологи, в основном, это диалоги с партнером. Я очень привыкла работать с партнером, эмоционально подпитываться и ловить его настроение. В рок-опере у нас часто меняются артисты, особенно исполнители роли Иисуса Христа из-за ряда понятных причин существования театра, как антреприза. Но это очень интересно для меня, потому что, когда много лет играешь один и тот же спектакль, одну и ту же роль, получается, что твоя роль, играет новыми красками благодаря тому, что появляется новый партнер, и от него ты можешь придумать себе какую-то новую историю, новое наполнение. Скорее всего, зрителю этого не видно, но это здорово. Возможно, я очень эгоистичная артистка, но я люблю идти именно от партнера, от его эмоциональности (смеется). Поэтому спектакль «Далида» в этом плане был для меня совершенно новым опытом.
Среди легендарных актрис и певиц много драматических судеб. Почему именно Далида?
Как я уже сказала, идея принадлежит Дмитрию. Он говорил, что долго искал актрису, хотя задачи спародировать Далиду не было, мы это сразу обсудили, потому что у меня другой тембр голоса. Хотя, так забавно, некоторые зрители подходят после спектакля, и говорят, что я похожа на Далиду. Мне, кончено, с одной стороны, невероятно приятно, с другой стороны… может, я уже сжилась с этой героиней, однажды после спектакля мне прислали фотографии, общий план, довольно далеко меня сфотографировали, и вдруг, мне стало как-то не по себе. Потому что мне показалось, что я действительно, безумно похожа на Далиду. Понятно, что мне делают прическу, грим, но мне самой как-то нехорошо, неприятно стало, потому что я действительно увидела, что была похожа на нее. У меня была на этой фотографии зафиксирована такая поза, прямо ее. И вот именно я играю роль Далиды, потому что, как показалось продюсеру, режиссеру, и как говорят зрители теперь уже, я действительно, внешне, типажно напоминаю Далиду. И самое смешное, что у нас с ней одинаковый рост, чему я была дико удивлена, потому что, видя ее записи, я всегда думала, что она очень высокая. Она настолько харизматичная, первое время было очень тяжело и страшно, я боялась, что не знаю, как передать и сыграть силу ее характера. Далида была неимоверно сильная, она у меня ассоциируется с какой-то прекрасной хищной птицей. Я у себя не ассоциируюсь настолько (смеется). Я искала в себе именно этот характер, доставала из недр, и режиссер доставала это из меня. Эту уверенность, силу духа, силу личности, харизму. Вот так сложилось у нас с «Далидой». И до сих пор это моя самая большая и сложная актерская работа.
Вы помните свою первую встречу с творчеством Далиды?
Моя первая встреча с творчеством Далиды вышла очень смешной. Когда мне первый раз позвонил продюсер, и сказал, что меня хотят пригласить, посмотреть, попробовать на роль Далиды, я почему-то перепутала: созвучно имя Далида с именем такой исполнительницы — Яки-Да, не знаю, почему так произошло. В общем, это было смешно, и Дима до сих пор смеется надо мной, говорит: «Да я когда тебе звонил, ты вообще не поняла кто такая Далида, ты перепутала ее!». Он до сих пор надо мной подшучивает, и мы смеемся. Нет, конечно, я знала кто такая Далида, но я очень мало о ней знала. Песни ее, разумеется, были на слуху. Я пересмотрела много фильмов про нее, готовясь к спектаклю, много информации изучила, песни ее слушала, чтобы понять. Пожалуй, Далида для меня сравнима с Аллой Пугачевой: каждая песня — это мини спектакль. Она не просто поет, она рассказывает маленькую историю, историю женщины, историю сильной женщины, которая плачет у окна. Если проводить параллели, пожалуй, я бы могла сказать это про Далиду. Что это сильная женщина, любимая миллионами, и такая одинокая внутри, такая неупокоенная душа, которая многого хотела, искала. Так она тонко и эмоционально чувствовала окружающий мир, что, наверное, тяжело ей было воспринимать его. Оголенный нерв, оголенная душа, стеклянная душа. Из того, что мне удалось про Далиду узнать, мне кажется, что у нее такая была натура, очень ранимая, очень мечущаяся. Непросто ей было в этом безумном мире.
Мария Магдалина, Далида, Дэйзи Бьюкенен… что-то есть общее у этих героинь на Ваш взгляд?
По характеру это абсолютно разные женщины, жившие в разное время. А время и общество всегда на нас накладывает большой отпечаток. Пожалуй, что может их объединять, это банально, но это, к сожалению, жизнь. Это очень близко каждой женщине, реально существующей. Все мы хотим и ищем любви, большой, чистой, светлой, настоящей. В которой можно растворится без оглядки, без боязни что тебя предадут, что воткнут нож в спину. Без боязни быть непонятой, без притворства. Чтобы можно было найти свою вторую половину, и можно было быть самой собой. Чтобы не нужно было хотеть казаться и стараться казаться лучше, чем ты есть, красивее, чем ты есть. Все мы мечтаем, найти и пройти по этой жизни с человеком, с которым ты можешь быть максимально честным и откровенным. Которому ты можешь доверять, которому ты можешь рассказать свою самую глупую банальную мысль, которая взбредает тебе в голову, и очень часто мы боимся озвучить это вслух, потому что нам страшно показаться глупыми, недалекими, недостаточно образованными. Я думаю, что вот это стремление к любви объединяет моих героинь. И ни одна этой любви, к сожалению, так и не находит. Что, наверное, часто случается и в реальной жизни.
Над каким образом было сложнее работать?
Самая тяжелая работа была над образом Далиды. Во-первых, потому что это реальный человек, повторюсь, действительно существующий. Потрясающий был момент, в прошлом году, на одном из спектаклей, по-моему, в Колизее, ко мне подошла женщина, она была уже взрослая женщина, очень красивая, видно было, что она пришла в театр. Ухоженная, с красивой сединой в волосах, она подарила мне роскошный букет, пожала мне руку, и сквозь гром фонограммы она прокричала мне, что была на живом концерте Далиды… Сейчас, вспоминая об этом, у меня на глазах наворачиваются слезы и бегут мурашки по коже. И тогда, когда она мне это сказала, я чуть не расплакалась. Она пожала мою руку, и сказала: «Ваш спектакль очень достойный. Я была на живом концерте, я видела Далиду, я видела, как она пела». Конечно, если бы я могла после спектакля эту зрительницу найти, я бы очень хотела с ней поговорить и спросить более подробно что она помнит, как она попала на ее концерт, мне бы так хотелось пообщаться с этим человеком. Но, к сожалению, в тот момент, когда она дарила мне цветы, это была секунда, я даже не могла никак даже подумать о том, что – пожалуйста, дождитесь меня, я так хочу с Вами поговорить. Мне не пришла в голову эта идея попросить ее задержать после спектакля чуть-чуть и пообщаться со мной, и рассказать мне про Далиду. Живой свидетель, человек, который был на ее концерте. Довольно тяжело мне было. Я считаю, что жизнь – это самый большой подарок и нужно ценить каждый день. Нужно радоваться, нужно уметь радоваться, и своим неприятностям, они закаляют нас и делают сильнее. И своим успехам нужно уметь трезво радоваться, потому что успехи иногда срывают крышу. Нужно радоваться тому, что ты дышишь, тому, что у тебя есть руки, ноги. Тому, что ты здоров, тому, что здоровы и живы твои родители, твои близкие. Или тому, что ты помнишь тех, кто ушел. Для меня, моменты самоубийства – это самое сложное. Самый тяжелый момент для меня, это когда Далида говорит моими устами о том, что ей сообщили, что у нее никогда не будет детей. Это самый страшный для меня момент, потому что в моей жизни когда-то было такое, мне врачи тоже это говорили, было страшно. Слава Богу, у меня двое замечательных сыновей, Господь подарил мне это счастье, не обделил меня. Мне, наверное, немножко больше повезло, чем ей. Но мне казалось, что с ее возможностями, она могла бы подарить жизнь другому ребенку. Не знаю, насколько я вообще имею право это говорить, не знаю нужно ли это все, но это правда для меня был самый тяжелый момент. Я неоднократно говорила об этом режиссеру: «Я не могу оправдать». Головой понимаю, что она очень хотела любви, очень хотела семьи. Сначала она хотела быть красивой и знаменитой, но, когда она это получила, она вдруг поняла, что счастье совершенно в другом. И, кстати, работая над этим спектаклем, очень часто с режиссером мы затрагивали вопрос: «А что такое счастье»? Пожалуй, даже затрагивали тему: «Бойтесь желаний своих». Потому что, по сути, Далида желала быть красивой и знаменитой, она это получила. Но получила ли она при этом счастье? Вот самый главный вопрос. И в конце спектакля она приходит к тому, что больше всего на свете она мечтает иметь ребенка и любимого мужа. Но мы не знаем, если бы она это получила, удовлетворилась бы ее душа, возможно и этого было бы ей мало. И тут хочется спеть – «I will not be satisfied!» (смеется). Конечно, нет рецепта счастья, для каждого оно свое, и в каждый момент нашей жизни, происходит переоценка ценностей, в каждый новый виток жизни какого-то определенного возраста, приходит осознание, что счастье в другом. Когда-то мне казалось, что иметь вот это и вот это, быть там-то и там-то – это предел мечтаний. А потом вдруг оказывается, что это все ерунда, что счастье совершенно в другом. В общем это все такие сложные вопросы, которые каждый для себя решает по-своему, и, наверное, никто до конца не может на эти вопросы ответить. Единственное, что еще для меня, наверное, самое страшное, это добиться вообще всего, что ты хочешь. Мне кажется, это очень большая проблема, в кино эту проблему часто затрагивают. Я очень боюсь иметь вообще все, что я хочу, потому что не знаю, что со мной тогда произойдет. Это очень страшно. Пускай лучше остается так, что я буду к чему-то идти, чего-то хотеть, чего-то страстно желать и к чему-то страстно стремиться. Если твоя мечта исполнилась, и новая мечта не пришла ей взамен, для меня это страшно, это какая-то точка. А для чего дальше жить?
Возвращаясь к Далиде, не могу оправдать такую безысходность, когда человек решает покончить с собой. Самое сложное для меня было оправдать и сыграть это.
Может ли работа над образом быть оконченной или это бесконечный процесс?
Хороший вопрос, на который я не могу ответить однозначно. Мне кажется, работу над ролью по премьере вообще никогда нельзя судить. Я очень редко хожу на премьеры, и не люблю ходить на премьеры к коллегам. Потому что это, сыро что ли… Возможно, у кого-то бывают такие продуманные и отрепетированные премьеры, что можно только снять шляпу. Но все равно, говоря о себе, мои премьеры — это всегда поиск. Наверное, весь первый премьерный сезон спектакля — это еще поиск. Потом приходит уверенность, что как-то роль уже сделана, вся информация в мозгу в ячеечку уложилась, вросла, пустила корни в почву, и теперь можно расслабиться и начать, наконец-таки творить. Начать обживаться в этом доме, фундамент наконец отсел, можно заняться мебелировкой квартиры. Вот такую ассоциацию могу привести. Потом, играешь роль, и наступает такой момент —ремонт в квартире полностью завершен, мебель прекрасна, декор стоит на своих местах, и вдруг это все начинает покрываться пылью. И ты думаешь: «Так, как-то слегка заскорузло, как-то я слегка увязла. Нужно искать что-то новое, нужно открыть окна, устроить проветривание и генеральную уборку», чтобы роль не застаивалась. Каждый спектакль неповторим, каждый день ты приходишь в театр со своим настроением. Но все равно нужно всегда искать какое-то новое вдохновение в роли. И получается, что да! Процесс работы над ролью — это непрерывный процесс.
Что для Вас искусство? В чем Вы находите вдохновение?
Искусство — это что-то такое, очень большое, необъятное. Наверное, искусство, в моем понимании, должно идти в ногу со временем, должно освещать какие-то актуальные темы, веяния, настроения. Должно удивлять, должно вызывать какую-то эмоцию. Если мы говорим про театр, всех нас артистов учили, что если тебе нечего сказать — не выходи на сцену, если тебе стыдно – не выходи на сцену. Это то, чем я тоже всегда пользуюсь, руководствуюсь, потому что иначе — зачем? Искусство рождается, когда человек, артист, художник, любой деятель искусства, хочет сказать что-то этому миру, что-то доказать, что-то донести. Когда ему необходимо поделиться чем-то с миром.
Что меня вдохновляет? Нет рецепта однозначного. Мои дети меня вдохновляют, собственно, ради них я каждое утро встаю и что-то делаю. Хочу, чтобы они мной гордились, хочу быть для них примером, не знаю получается ли, время покажет. Наверное, они скажут мне, когда вырастут. Что-то скажут обязательно (смеется). Очень хочется быть для них хорошим примером. Вдохновляют коллеги, иногда вижу, как кто-то работает, и это потрясающе. Вдохновляют люди.
Тут хочу рассказать про постановку мюзикла «Дракула», в этом году была премьера композиторов Анны Скрипалевой и Константина Скрипалева, Современный Театр Антрепризы, на их базе поставлен мюзикл «Дракула». Ребята написали спектакль, либретто, в соавторстве с режиссером Андреем Пляскиным. Этот прекрасный опыт именно к вопросу о вдохновении, потому что это творческий полет. Все молодые, интересные, прекрасные артисты. На репетициях творчество летало в воздухе, я благодарна ребятам за то, что давали возможность и высказаться, и что-то предложить, и прислушивались. И вообще, за доброту, за понимание, за отзывчивость, за готовность к диалогу, к контакту. За готовность творить, бесстрашие, творческие порывы. Эти люди меня очень вдохновляли своей человечностью, своим огнем, своим желанием делать, придумывать и не бояться, кто что скажет, делать, потому что надо делать, потому что горят этой идеей, потому что хотят. Это очень вдохновляет.
Отдых для Вас – это немного безделья или смена вида деятельности?
Очень бы мне хотелось отдых с бездельем, чтобы я прямо вообще ничего не делала. Тишину, покой. Потому что, если я не работаю актрисой, я работаю мамой, и считается, что это отдых (смеется). В тот день, когда у меня нет спектакля, считается, что у меня выходной, и этот выходной расписан по минутам так, что мне было бы проще отработать три спектакля, два генеральных прогона и еще какую-нибудь вокальную репетицию (смеется.) Когда я бегу с детьми на какие-нибудь их занятия: бассейн, массажи, еще что-нибудь, я, конечно, мало похожа в эти дни на артистку театра. В эти дни я просто работаю мамой. И я считаю, что пора эту работу, как минимум, записывать в трудовые книжки женщинам, потому что работа мамы — это самое ответственное в этом мире. Самая непростая, но самая любимая работа, я так думаю.
Как Вам удается совмещать активную гастрольную жизнь и воспитание чудесных ребятишек?
Никак не удается. Я все время бегу, опаздываю, ничего не успеваю. Но все живы, все накормлены, в школу ходим и как-то справляемся (смеется). Конечно, хотелось бы, чтобы дети болели поменьше, крепкого здоровья всем. Потому что, когда они начинают болеть, это вообще тяжко становится. А так, как все! Бегаем с мужем. Тут надо отдать должное, что моя семья, моя мама, мой муж, моя бабушка, они все, так или иначе, всегда на подмоге.
Чему бы Вы хотели научить своих детей, от чего их уберечь?
Я всегда говорю своим детям, что надо что-то делать. Неважно что, по ходу разберетесь. Но, если вы не делаете ничего, вы и получите ничего. Не надо бояться. Я всегда им говорю, что вы можете быть в будущем кем угодно, не нужно себе ставить какие-то пределы. Ведь мы очень часто сами ставим себе какие-то преграды. Почему-то, в один момент человек решает: «Я хотел бы космонавтом быть, но у меня не получится». Я всегда детям говорю, что вы можете все, что вы хотите. Главное — хотите! Должна быть любознательность и пытливый ум. Самое страшное – это равнодушие, когда ничего не хочется и ничего не интересно. Мы с мужем всячески стараемся им это внушать. Пожалуйста – вы можете пробовать делать, учиться, на любые курсы, мы готовы для вас это организовывать. Только просите, хотите!
Никогда не ругаю детей за оценки в школе, всегда им говорю, что в принципе оценки — это не показатель. Я знаю много отличников, которые закончили школу с золотыми медалями, но не смогли в этом мире себя найти, как ни странно. Не все дети могут быть в системе, а мои дети явно не те, кто сможет быть в системе, как показывает практика. Я всегда говорю, что ваши знания, ваша правильная жизненная позиция и понимание для меня важнее, чем ваши оценки. Когда я аккуратно подслушиваю, как они между собой что-то очень рьяно или восторженно обсуждают, это, конечно, самое интересное, что я когда-либо в своей жизни слышала (смеется). Споры и горячие разговоры моих детей между собой, это такой мир, бесконечный, невероятный, который каждый день интересно открывать вновь и вновь.
Что такое счастье?
Нет рецепта, для каждого оно свое. Но, могу сказать, что я в свое время, между выбором семья или активное занятие карьерой, выбрала семью. Это так, и я не жалею, для меня это было правильное решение. Для каждого свое, но для меня это так.
Наш традиционный вопрос: Что для Вас Петербург?
Петербург — это уже мой родной город. Всю сознательную жизнь я живу здесь, уже больше двадцати лет. Я переехала сюда с мамой еще в юном возрасте. И, конечно, Петербург для меня -это город, где мой дом, где родились мои дети, где моя семья. Я люблю гастроли, люблю путешествовать по разным городам. Мне очень нравится Москва, она сильно отличается от Петербурга. Но от других городов я устаю, и всегда с огромной радостью возвращаюсь в Санкт-Петербург. Один из красивейших городов. Петербург — невероятный город со своим настроением, со своей неповторимой атмосферой.