ИВАН ОЖОГИН: ИСКУССТВО —  ЭТО ОТДУШИНА

Актёр музыкального театра, певец, продюсер; лауреат премий «Золотая Маска» и «Музыкальное сердце театра»;
 исполнитель главных ролей в культовых мюзиклах России и Европы ИВАН ОЖОГИН в гостях у журнала VictoryCon.

Иван, в детстве Вы увлекались музыкой, пели в хоре, но была и мечта — водить трамвай. Когда появилось понимание, что именно сцена должна стать Вашей судьбой?

Надежда на то, что моя профессиональная жизнь будет связана с театром, пришла примерно в девятом классе. Когда я его заканчивал, пошел слух о том, что в городе будет первый экспериментальный курс актеров при драматическом театре. После девятого класса я пошел поступать именно туда. Сомнений практически не было, потому что сколько мальчиков пришло – а это восемь человек — столько и взяли. Я к тому времени много занимался музыкой, художественным словом, чтением. С речью у меня было все хорошо, с выразительностью тоже. Я попал на этот курс, а через три года поехал покорять Москву. С драматическим театром тогда не сложилось, но авторитетные для меня люди посоветовали развиваться в вокале. Я поехал поступать на актера музыкального театра.

В ГИТИСе Вы пели оперные партии. Не планируете вернуться к этому жанру?

Я понимаю, что этому нужно посвятить очень много времени. Перестроиться на академическую манеру очень сложно, это специфическая и узконаправленная сфера деятельности. Не все могут быстро перестраиваться с кроссоверной, эстрадной манеры на академическое пение. Есть такие примеры, но их считанные единицы. Мне придется посвятить большое количество времени для того, чтобы выстроить свой голос в академической манере, чтобы действительно петь на мировом уровне. На меньшее я не готов, не согласен и не хочу. В планах такого пока нет, но кто знает, как пойдет дальше жизнь. Сейчас я прекрасно себя чувствую там, где нахожусь.

На какой музыке Вы росли?

Совершенно разная музыка звучала у меня в доме: по радио, на пластинках, в записи в домашней фонотеке… Это и «Бременские музыканты», и Георгий Свиридов, и Алла Пугачева, Робертино Лоретти и много-много чего еще.

Какой период был самым сложным в творческой жизни?

Сразу после окончания ГИТИСа все стало складываться очень хорошо, я попал в один проект, репетировал в «Норд Осте», потом, за месяц до печальных событий перешел в Чикаго, играл там одну из главных ролей, затем мюзикл «Свадьба соек», тоже одну из главных ролей играл, затем вернулся в «Норд Ост», играл в мюзикле «Кошки». Почти четыре года у меня были прекрасные работы в мюзиклах.
А потом наступил простой. Следующий мюзикл, который взяли к постановке — «Мамма Мия», в этом проекте для меня не оказалось подходящей роли, я был слишком молод для старичков и слишком взрослым для юношей. Несколько лет я почти не появлялся на сцене. В это время мне посчастливилось сотрудничать с хором Bolshoy Don Kosaken — это венский хор, куда приезжают солисты разных оперных театров России, Болгарии, Словакии, Чехии. Два месяца зимой и 2-3 недели летом хор гастролирует по Европе. Три-четыре таких тура у меня было с ними.  Также пел праздничные службы Николо-Угрешского  монастыря в подмосковном  городе Дзержинский. Я приложил свою руку к созданию профессионального хора при монастыре. Пел в городе Видное, в приходском храме Успения Пресвятой Богородицы.
Спектаклей было совсем мало и только в 2011 году я приехал в Петербург для участия в кастинге культового «Бала Вампиров» и получил роль Графа фон Кролока. После этого начался творческий подъем, главные роли, узнаваемость, успех, признание, предложения зарубежных контрактов, работа в Германии, очень насыщенная концертная деятельность.

Было ли ощущение, что проснулись знаменитым?

Это не произошло в одночасье, но, в общем и целом, когда я еще участвовал в кастинге на «Бал вампиров», посмотрел этот мюзикл в Вене и понял, что это действительно роль, после которой я стану узнаваемым.

Какой из Ваших героев наиболее понятен Вам, как человеку?

Всех своих персонажей я стараюсь открыть, естественно, со своей точки зрения, с высоты своего собственного опыта, со своим бэкграундом и наделить их своей логикой. Иногда приходится изучать жизнь и логику поведения своих персонажей, особенно исторических, но, в основном, режиссер и материал дают мне возможность пофантазировать и добавить то, что будет интересно зрителю, наполнить своего персонажа, либо идти от себя.

Недавно в ТЮЗе имени А. Брянцева состоялась премьера Алексея Франдетти «Обыкновенное чудо», где Вы играете роль Волшебника. Чем интересен Вам этот персонаж?

В этой роли много интересных аспектов. Это и немного возвращение в цирк, где я работал в «Свадьбе соек», и, помимо профессиональных навыков, пения и актерского мастерства, осваивал несколько цирковых направленностей: акробатика, гимнастика, жонглирование и всего по чуть-чуть. Даже пробовал ходить на канате. В «Обыкновенном чуде» я показываю фокусы, научился некоторым приемам работы с предметами, иллюзией. И… я-настоящий Волшебник, который творит чудеса. В его (моих) руках появляются и исчезают предметы. Помимо этого, это интересная история, которую написал Шварц. Такая история не может произойти в нашей реальной жизни, это сказка. Интересно погрузиться в это, нырнуть, пофантазировать, как это могло бы быть на самом деле. Помимо этого, конечно же, вскрываются очень непростые отношения с персонажами, партнерами. Режиссер Алексей Франдетти ставил это спектакль в первую очередь про многолетние супружеские отношения: как развивается брак, чем он осложнен, и что из этого происходит, про непростые супружеские отношения Волшебника и его жены. Все остальное-это метафора, внешнее отображение их внутренних отношений.

В постановке Франдетти открытый финал…

Нет, там не открытый финал. К этому финалу идет весь спектакль. Этот финал Волшебник все время пытается отодвинуть, сделать как можно дальше или невозможным. Но, к сожалению, персонажи идут к тому, что предначертано судьбой. Это оказывается неизбежным.

Многим зрителям финал не совсем понятен.

Мне — понятен. Отношения Волшебника с супругой в спектакле обострены тем, что у супруги смертельная болезнь. Волшебник пытается ее излечить, придумывает возможность заново прожить историю их знакомства, начало отношений. Почему все пришло к тому, что отношения стали не такие романтичные и не такие теплые и волшебные, как раньше? Что послужило причиной, и как этого можно избежать, повернуть время вспять? Принцесса — это Хозяйка, а Медведь — Волшебник. Это было придумано не с пустого места.

Не страшно ли было браться за спектакль после успешной экранизации пьесы?

Да, конечно, фильм у всех на слуху, есть уже определенные стереотипы, и, конечно, после Олега Янковского выходить играть Волшебника – непросто. Но очень интересно. Чем сложнее задача, тем интереснее ее выполнять. Не руки опускаются, а скорее наоборот. Еще сильнее хочешь понять, из чего это сделано и как с этим работать.

То есть, когда опускаются руки, Вас, скорее, это мотивирует?

Опускающиеся руки — это скорее от безразличия, равнодушия, самодеятельности. Наверное, от этого могут руки опускаться. А от сложности работы — нет. Конечно, хочется окружать себя профессиональными людьми, которые с тобой на одной волне и разговаривают на одном языке.

Одна из знаковых работ за последнее время – мюзикл «Петр I». С какими эмоциями Вы приступали к работе над персонажем Петра?

Я с большим воодушевлением ждал, когда будет готов проект, когда будет готова музыка, чтобы услышать, увидеть это, прочесть и с огромным удовольствием поработать над материалом. Разговоры о постановке шли давно, я знал, что композитор пишет Петра на мой голос. Работа была очень непростая. В связи с последними событиями Россия оказалась отрезанной от западных, в том числе и культурных связей, было давление на композитора, на его менеджеров, настаивали на том, что он больше не может сотрудничать с Россией и российскими театрами. Поэтому эту работу переводили уже внутри театра Алесей Нефедов, Константин Рубинский, хотя он изначально работал над русским либретто, но тем не менее… Также в последний момент произошла замена режиссера: должен был ставить австрийский режиссер, в итоге ставил Юрий Александров. Работа была очень нервная, многое не успевалось, но у режиссера в голове был свой план, это была очень тесная работа, плодотворная.  В конце концов все сложилось, и мы можем видеть результат на сцене.
Я люблю этот спектакль, эту роль, я до сих пор продолжаю работать, искать новые нюансы, детали, тонкости, точности, глубину и выстраивать правильные взаимодействия с моими партнерами.

Петр — фигура неоднозначная. Каков он для Вас, что это за человек?

Мне кажется, все, к чему он прикасается и все, чем он занимается, он делает с одержимостью. Это, наверное, ключевая особенность: страстность и одержимость.

Буквально через пару часов зрители увидят Вас в мюзикле КарамазоВЫ. У вас — роль на сопротивление. Сложно ли было с Вашей статью так удивительно правдоподобно сыграть настолько жалкого и ничтожного героя, как Смердяков?

Спасибо автору и режиссеру Александру Рагулину, который пригласил меня в этот проект. Я очень благодарен за то, что мне предложили эту роль и роль Ивана (периодически я выхожу в роли Ивана Карамазова). Мне всегда интереснее играть персонажей неоднозначных, отрицательных, злодеев, может быть, обаятельных злодеев. Делать их убедительными, более глубокими, мне позволяет совет педагогов и законодателей профессионального актерского мастерства: играешь плохого-ищи, где он хороший, играешь хорошего – ищи, где он плохой. То есть быть не прямолинейным артистом, который играет только то, что написано в тексте, а искать внутреннюю мотивацию, попытаться понять, почему он так поступил, что его вынудило. Как говорит Иешуа у Булгакова: «Нет злых людей, все люди добрые». У каждого плохого поступка есть своя мотивация, через которую герой проходит и благодаря которой он принимает то или иное решение. Это дает глубину, дает зрителю сострадание, сопереживание, эмпатию к отрицательному персонажу, зритель понимает логику поступка.

Вам удалось понять этого персонажа?

Да, у меня получается. Можно оправдать. Можно даже из этого отрицательного, абсолютно не имеющего оправдания поступка, обосновать и сделать героический поступок.

Даже так?

Он боготворит и любит Ивана, готов за него в огонь и в воду, подобострастно следует его заветам, его идеалам, дает ему возможность очиститься от греха и взять этот грех на себя. О как!

Поклонники с нетерпением ждут выхода мюзикла «Фауст. Пари дьявола» Игоря Корнелюка. Нравится ли Вам материал?

Я еще ничего не слышал. Где-то какой-то фрагмент прозвучал в соцсетях у Корнелюка. Мне самому интересно, хочется узнать, что из этого получилось. Сроки нам неизвестны, мы ждем.

Зачем людям искусство?

Жизнь должна быть разнообразна. Искусство-это преломленное отражение нашей жизни. Где-то гипертрофированное, где-то наоборот, отдушина и отвлечение от жизни. Где-то нужно посмотреть на себя со стороны, увидеть, понять, туда ли ведет наше движение. Где-то нужно выдохнуть, расслабиться, погрузиться в другой мир. Искусство – это возможность погружения в другой, искусственно созданный мир для того, чтобы что-то донести, чему-то научить, где-то сделать лучше. Искусство – это отдушина.

Ваши зрители черпают вдохновение в Вашей работе. А чем вдохновляетесь Вы?

Вдохновение – в себе, в самой жизни, которая меня окружает, в книгах, которые я прочел, когда-то, в фильмах, в постановках, которые я увидел. Даже небольшая прочитанная или услышанная фраза дает возможность раскрутить ее до более масштабного явления в театре, на концертах в исполнении песен…

Какие у Вас есть увлечения, не связанные с искусством?

Спорт, легкая атлетика. Вот уже два сезона, с прошлого года увлекся триатлоном. Научился плавать более-менее профессионально. Плавать кролем, чтобы можно было проплыть километр-два, научился только в прошлом году, буквально за неделю до первого соревнования. Сначала я зарегистрировался на соревнования, потом начал учиться. Это прекрасная мотивация.

Чего, на Ваш взгляд, сегодня людям не хватает?

Глубины. Вопросов, в которых человек действительно разбирается. Во всем нужно стремиться доходить до самой сути. Любое дело — дворник ты, таксист, программист, банкир — нужно делать ответственно, на самом высоком уровне. Говорю об этом не просто так, я все это проходил. Я работал и дворником, и водителем, и грузчиком, продавцом-консультантом, к каждому занятию нужно относиться серьезно и трепетно.

Что Вас в людях раздражает?

Хамство и нежелание расти. Когда человек перестает чему-то учиться, останавливается в своем развитии. Учиться нужно всегда, до конца.

В каком возрасте Вы начали трудовую деятельность?

Первые деньги я получил на летних работах в школе, а в 9-м классе я уже разгружал хлеб с машин в хлебном магазине. Это были 90-е, деньги были нужны, времена были тяжелые. Мама работала на пяти работах, папа много работал… Я учился вечером, актерскому мастерству. Но в 21-00 я отпрашивался, бежал разгружать машину. А как по-другому? Это был 94-95 год, очень сложное время.

Планируется ли работа в телепроектах?

Нет, в данный момент не планирую. К тому же, мы уезжаем на полтора месяца в Китай с мюзиклом «Демон Онегина». Поэтому в ближайшее время — точно нет.

«Демон Онегина» отправляется в Китай, это немного другая культура… Как Вы думаете, как в Китае воспримут этот мюзикл?

Мне кажется, в Китае на «ура!» воспринимают все, что им не присуще. Они очень любят европейскую, русскую культуру. Балалайка, баян – слушают с удовольствием. Все, что им непривычно, впитывают, наслаждаются и принимают с огромной благодарностью, им это интересно.

Этот Новый год Вы встретите в другой стране. Часто приходится отмечать праздник не дома?

Нет, такое бывает редко. Обычно 31 декабря я играю спектакль, последние годы это был «Мастер и Маргарита», в театре ЛДМ после которого еду домой.

Это для Вас теплый семейный праздник, или просто очередной календарный?

Даже не знаю. Теплая семейная традиция. Нет такого, что это праздник-праздник. Выпили бокал шампанского за Наступающий год и спать, потому что 1-го числа, как правило я снова еду в театр на работу.

Вы больше ждете волшебство от Нового Года или чаще дарите это волшебство сами?

Конечно, дарю, я же Волшебник (улыбается). В последние годы я понял, что дарить и отдавать гораздо приятнее, чем получать.