Лидия Запашная – представительница знаменитой цирковой династии Запашных. Она могла бы стать цирковой артисткой, ведь она – Запашная, но судьба распорядилась иначе. Она посвятила свою жизнь телевидению и съемкам документальных фильмов. Когда в 2003 году ей вручали премию «Цирк» за вклад в развитие циркового искусства, то сказали: «Далеко от цирка вы все равно не ушли». Лида – мама прекрасных троих детей, а ее муж Эрве, бросивший лазурное побережье и переехавший из Франции в Россию, — настоящий тыл и поддержка для Лиды. С Лидией мы познакомились в 2008 году, когда она со своей семьей пришла на цирковое шоу «Камелот», которое создали ее двоюродные браться Аскольд и Эдгард Запашные. С тех пор мы дружим. Но несмотря на годы знакомства вопросы есть всегда.
— Расскажи о своих родителях.
— Моя мама – Анна (Нонна) Запашная – представительница второго поколения династии Запашных. С 9 до 40 лет она проработала в цирке. Сначала жонглером, потом воздушной гимнасткой и наездницей. Работала со своим братом Мстиславом Запашным в аттракционах «К звездам» и «За спутником». Ей были подвластны сложнейшие трюки. Как и большинство цирковых артистов была колоссальной труженицей с невероятной дисциплиной.
Мой папа – Исаак Лурьер родился в Минске, его прадед по папиной линии был ребе в собственной синагоге, в 30-е годы семью раскулачили и они уехали в Пушкин. Папа занимался в театральной студии, у него был абсолютный музыкальный слух и талант драматического артиста. Когда началась война, ему было 19 лет. Ему повезло, что во время войны он оказался в Ансамбле песни и пляски. От гибели спасло том, что во время опасных боев руководитель ансамбля уводил их. Всех его родных – родителей и сестру живьем закопали фашисты. Сначала русская подруга мамы спрятала сестру, сказав фашистам, что она ее дочь. Но когда девочка закричала: «Мама!», ее постигла та же участь, что и родителей… После войны отец закончил театральный институт и всю жизнь проработал в Театре комедии имени Акимова.
Он был невероятно тактичный, добрый человек. Оптимист и душа компании. Его все обожали и всегда приглашали на праздники, — он умел создавать атмосферу радости и веселья.
Папа с мамой познакомились в Киеве, когда оба были там на гастролях. (У папы рано умерла первая супруга и он остался с сыном один.) Его друг и коллега по театру Лев Милиндер позвал в цирк, — на тот момент он ухаживал за одной из партнерш Игоря Кио. А мама работала в очень красивом воздушном номере «Голубые стрекозы» с сестрами Бубновыми. И Милиндер сказал папе: «Смотри, какая красивая девушка! Похожа на твою бывшую жену!» А папа, указав на мою маму, ответил: «Мне нравится вот эта девушка!» После представления они вчетвером пошли гулять и вскоре у них завязался роман. Довольно быстро они поженились и прожили тридцать лет вместе. Они очень любили друг друга. Первые пятнадцать лет брака жили кочевой жизнью, разъезжали по гастролям и редко видели друг друга. А когда мне было пять лет, мама ушла из цирка и посвятила себя моему воспитанию…
— Как тебя воспитывали?
— В то время большинство людей жили в коммуналках. У нас же была отдельная квартира, мама из заграницы привозила какие-то красивые вещи. Я была поздним ребенком: маме — 40, папе — 47, когда я родилась. В общем, были все предпосылки, чтобы я росла избалованной девочкой. Но у всех цирковых дисциплина, самоорганизация – в крови. И надо сказать, мне это очень помогает в жизни. У меня все систематизировано, я обожаю составлять планы и очень переживаю, если случается что-то непредвиденное. Я росла очень серьезной девочкой, была даже чересчур дисциплинированной. Жила по режиму – зарядка, школа, музыкальная школа. Мама сказала мне: «Когда вырастешь, будешь кем захочешь, но девочка должна говорить по-французски и играть на фортепиано». Почему она так считала? Моя бабушка – Лидия Карловна Запашная (в девичестве Томпсон) принадлежала какому-то аристократическому роду, говорила на нескольких языках. Ее отец был дирижером в цирке, она подрабатывала тапером перед фильмами. Для всех своих пятерых детей была божеством… Поэтому в детстве я занималась в музыкальной школе и училась в специализированной французской школе. Папа и мама были очень разные по характеру люди. Если маму я боялась, она подавляла меня, то папа был невероятно добрым человеком, и благодаря ему, у меня ушли многие комплексы, образовавшиеся из-за общения с мамой. Вообще я была папиной дочкой. Он мне очень много дал. Я часто была у него в театре, ездила с ним на гастроли. А сколько всего он мне рассказывал!.. Он писал письма из всех городов, где гастролировал, пел песни со мной… Папа был потрясающий человек! И моя жизнь делится на до и после его смерти. Мне было 23 года, когда он умер.
— Папа – драматический артист, мама – артистка цирка. Почему ты не пошла по их стопам?
— Смотря на папу, и осознавая степень его таланта, понимала, что такой артисткой я не стану никогда, а сравнения неизбежны, поэтому театр я отмела сразу. Когда мне было десять лет, мы поехали с мамой на гастроли, мама тогда снималась в фильме «Циркачонок» и после того как я провела десять дней на съемках в цирке, решила стать цирковой артисткой. И с десяти лет четыре часа в день — два часа до школы и два часа после — занималась на трапеции. Я делала все трюки, которые в свое время исполняла моя мама. Мой дядя, Мстислав Запашный заказал мне на Кировском заводе трапецию, поставил номер на штейн-трапе, и какое-то время я работала в этом номере. А потом с папой случилось несчастье – он упал в люк на сцене, и у него стал развиваться Паркинсон. Я поняла, что он сляжет, и маме будет с ним очень тяжело. Приняла решение временно оставить карьеру цирковой артистки. Конечно, рыдала, потому что уже не представляла себе жизни без цирка. На тот момент мне было 17 лет. Поскольку за плечами была французская школа, поступила в институт имени Герцена на факультет французского языка.
— Как началась твоя телевизионная карьера?
— После окончания института я преподавала в своем родном институте и параллельно как все студенты подрабатывала переводчиком. Однажды я переводила на форуме врачей, который организовал Коновалов Владислав Владимирович – создатель первого частного телеканала. Сначала он назывался 6 канал, потом преобразовался в СТС. В конце мероприятия он пригласил меня в свой кабинет и сказал: «Вы так прекрасно говорите по-французски, вы так организованы и вообще вы – Запашная! Мы создаем новый канал, который будет построен на иностранном вещании, и нам нужен руководитель перевода и озвучания». Меня многие отговаривали: «У тебя стабильная работа в институте, зачем тебе канал-однодневка?» Я колебалась, и когда он мне задал вопрос о зарплате, назвала специально завышенную сумму, чтобы он меня точно не взял на работу. Но на удивление Владислав Владимирович согласился. В то время канал базировался в двух комнатах, в которых сидело пять человек. Я сразу влюбилась в телевидение и поняла, что это моя жизнь и судьба. Канал только набирал обороты. Работали круглосуточно. Молодые актеры озвучивали фильмы, передачи. Моя работа заключалась в организации работы переводчиков. Потом я сама дублировала мультфильмы, фильмы, сериалы. Однажды генеральный директор канала Владимир Карташов привез из Москвы из посольства Франции грузовик кассет об истории Франции. Я стала делать программу «Французский коктейль», была в кадре ведущей, брала готовые сюжеты, переводила, делала обвязки к сюжетам. Через некоторое время я ушла с канала, организовала свою фирму «Видеодом» и стала делать программы, но уже на коммерческой основе. Снимали французских звезд, которые приезжали в Петербург. Самое первое интервью было с Патрисией Каас. Мой коллега Владимир Иваненко пригласил меня в качестве переводчика. А потом уже несколько раз я сама брала у нее интервью. Мы начали ездить на фестивали в Канны, Авиньон, где я брала интервью у знаменитых артистов.
— Кто из звезд оставил самое приятное впечатление?
— Самое прекрасное интервью было с Шарлем Азнавуром. Это было незабываемо! Договариваться через пресс-службы и администраторов звезд было порой сложно, часто встречались с отказами. И тогда я благодаря своей смелости и азарту шла напролом. Подходила напрямую к артисту или звонила в номер гостиницы. Так было и с Шарлем Азнавуром. Мне сказали, что он очень занят, но я набралась смелости и позвонила ему в номер, в ответ услышала: «Через пятнадцать минут приходите в холл гостиницы». Мы с оператором Александром Зуевым буквально в пляжной одежде, стряхнув песок, видим Азнавура – в белоснежном смокинге, без всякой охраны. Записали огромное интервью. Это было такое потрясение, что звезда такой величины оказался абсолютно не пафосным человеком.
Потом были Джулия Ормонд, Катрин Денев, Мирей Матье… Как-то мы в Париже увидели афишу спектакля по пьесе Эрика Шмитта «Фредерик, или Бульвар преступления», в котором играл Жан Поль Бельмондо. Я позвонила по телефону, указанному на афише, и… о чудо… Нам дают четыре приглашения на спектакль, а после организовывают встречу с Бельмондо!
Помню, в Петербург в БКЗ «Октябрьский» приехал с гастролями балет Мориса Бежара. Я, конечно, очень захотела сделать с ним передачу. Но администраторы сказали стандартную фразу: «Интервью невозможно, он устал». Я пробралась к Бежару в гримерку и спросила, возможно ли сделать с ним интервью. А он мне в ответ: «С удовольствием! Я как раз скучаю и совершенно свободен во время спектакля!».
В 2000 году стала выходить программа о моде «Уголок Франции». Мы ездили на показы мод и записывали интервью с выдающимися модельерами – Сен-Лоран, Лагерфельд, Валентино и, конечно, мой любимый Готье.
— Помимо встреч со звездами Франция сделала тебе главный подарок твоей жизни. Расскажи, как ты познакомилась с мужем.
— Мы познакомились в кафе для прессы на Канском фестивале, где работал Эрве. Потом он несколько раз приезжал в Париж на показы моды, где я снимала передачи, пару лет мы встречались – то во Франции, то в России. А потом Эрве принял решение бросить ресторанный бизнес во Франции и переехал в Петербург. Его многие близкие не понимали, как можно променять лазурное побережье на серый Петербург, но он сразу влюбился в наш город.
— Эрве комфортно в России?
— Я считаю, что да. Он даже больше патриот, чем многие россияне. Ему здесь нравится. Эрве периодически ездит во Францию, и каждый раз, возвращаясь оттуда, говорит, что перестал понимать французов, считает, что у них другие ценности – не хватает той душевности и духовности, которыми обладают люди у нас. В России его бесит грязь, он не понимает, как можно плюнуть на улице или бросить окурок, или оставить после пикника упаковки и бутылки. Он вообще очень любит природу.
— А в профессиональном плане он состоялся?
— Когда я познакомилась с Эрве, моей дочке Анечке от первого брака было 5 лет, а Максиму – семь месяцев, потом с Эрве у нас родился Леша. И мы приняли решение, что я буду продолжать карьеру на телевидении, а Эрве будет заниматься детьми. Тем более Эрве — очень домашний человек и ему нравится воспитывать детей, заниматься бытом, он любит животных, у нас всегда дома несколько собак и кошек. Так что с его стороны – это не жертва. Не все понимают такой образ жизни. Однажды наша соседка даже подала заявление в милицию, — жены постоянно нет дома, а муж сидит с детьми и не работает. В те времена это было достаточно редкой историей.
Он дает уроки французского языка. Мне немного жалко, что он не продолжил карьеру в ресторанном бизнесе.
— У Эрве не было желания открыть в Питере свой ресторан?
— Однажды его пригласили на должность шеф-повара в ресторан в Пушкине, но не получилось из-за конфликта с директором ресторана – он не хотел играть по ее правилам, когда она говорила, что здесь надо класть меньше кофе, а здесь меньше мяса. Бизнес по-русски не для него. Но он прекрасно готовит – это у них семейное: его мама работала поваром, так что любовь к кулинарии он впитал с молоком матери. А так за плечами у него семнадцать лет работы на Канском побережье, но не поваром, а метрдотелем – руководил официантами в зале.
— А ты вообще не могла бы быть домохозяйкой?
— Точно нет! Мне не интересно. Я и первому мужу сказала, что не буду сидеть дома и варить борщи. Я вообще не люблю готовить. Я – трудоголик и уже не представляю своей жизни без телевидения.
— Что тебе ближе: быть в кадре или быть автором программы?
— Телевидение – это дело моей жизни и мне нравятся все процессы создания передачи. Мне нравится придумывать темы, я обожаю процесс съемок, монтажа, подбирать и накладывать музыку, расшифровывать интервью, собирать по крупицам материал. Это как рождение ребенка. Казалось бы, сейчас век интернета, но когда передача идет в телеэфире — совсем другие ощущения. В этом есть какая-то магия.
Я люблю быть в кадре, но мне очень нравится организовывать съемочный процесс, находить талантливых людей –сценаристов, редакторов, операторов. Сейчас из-за того, что технологии шагнули вперед многие думают, что если ты нажал кнопку на камере, ты уже оператор. Но нет… Надо уметь чувствовать, видеть. Наверное, это тоже дар божий, как и любой талант.
— Лично для меня загадка, как ты совмещала материнство с такой активной телевизионной деятельностью?
— Это было как-то параллельно. Анечка родилась, когда я стала ведущей программы «Французский коктейль» в 1995 году, Максим – в 2000 – и запустилась программа «Уголок Франции», ну а Леша – в 2003… Шла программа о цирке «Углы манежа». С маленьким Лешей я ездила во Францию и снимала показы мод. Материнство никогда не останавливало мою телевизионную деятельность.
— Как родилась передача о цирке?
— С Мстиславом мы делали цикл из 30 программ «Сказание о цирке». Я была режиссером, а Мстислав – ведущим. Он был «ходячее радио».
Он очень интересный собеседник, знающий историю цирка, все цирковые жанры. Потом мы сделали пилот новой программы и назвали ее «Углы манежа». Я поехала в Москву, но на канале «Культура» мне сказали, что уже есть программа о цирке Юрия Никулина «Мой цирк». Я уже уходила, когда редактор канала догнала меня и сказала, что они согласны. Мы снимали всех цирковых артистов, рассказывали о разных жанрах на протяжении восьми лет.
— А когда снимала программы о цирке, у тебя не было чувство ностальгии по манежу?
— На тот момент я уже была так влюблена в телевидение, что ностальгии по артистической деятельности в цирке у меня не было. Но то, что я знала цирк изнутри, мне очень помогало в съемках этих программ.
— Когда все это остановилось?
— Не в одночасье. Постепенно. На канале «Культура» поменялась система – стали брать программы не циклами, а пакетами, то есть по четыре или по восемь программ. Я как продюсер сделала программу «Кто в доме хозяин?», в которой ведущими были сначала Андрей Краско, а после его смерти Сергей Мигицко. Еще сняли 35 выпусков программы «Укрощение строптивых». Каждая программа – история одного животного. Мы рассказывали о слонихе Флоре, которая после смерти дрессировщика Алексея Дементьева-Корнилова (он погиб в автокатастрофе по дороге на гастроли в Бельгию – прим. Т.Б.) начала страдать, перестала общаться, стала агрессивной и в конце концов умерла. Снимали про волков Олега Фомина. Удивительна история про Багиру Вальтера Запашного. На глазах публики тигрица набросилась на Вальтера. Он получил более 40 ран, из них 26 на голове. Оказалось, что у Багиры, которую привезли из Германии, людоедская репутация. И все равно Вальтер не дал усыпить тигрицу и продолжал с ней работать.
Еще были передачи «Глазами клоуна», «Фокус в фокусе», «Цирки мира», документальные фильмы «Львиная доля» про Вальтера Запашного, «Чародей» про Арутюна Акопяна, «Игорь Кио», «Рожденный в год тигра» про Мстислава Запашного. Но были и паузы в съемках…
— Как ты их заполняла?
— Вела преподавательскую деятельность, которую продолжаю и сейчас. Первый выпуск моей школы телеведущих «Азбука телевидения» мы сделали с актером Андреем Ургантом и телеведущей Людмилой Ширяевой. Мне нравится преподавать. Хочется передать какие-то свои знания, навыки. Основная мысль, напутствие, которую я хочу передать молодым телевизионщикам – нельзя бояться. Я всегда живу по принципу — нет ничего невозможного. Если нравится, – надо брать и делать.
— Недавно на канале «Санкт-Петербург» был показан первый фильм из твоего нового цикла «Цирк на войне». Почему ты выбрала именно эту тему?
— Мы подавали заявки на грант в фонд культурных инициатив с разными темами – «Женщины в цирке», «Дети в цирке». Но именно тема «Цирк на войне» была избрана фондом. Идею этого цикла подсказал мой «крестный отец» на телевидении Вячеслав Бабаянц, с которым мы знакомы 35 лет. Сценарий к фильмам написала Людмила Модина. У нас замечательный оператор-монтажер Павел Медведев, много лет проработавший в программе «Городок».
В этом цикле мы рассказываем об артистах цирка во время Великой Отечественной войны. В первом фильме успели снять акробата Владимира Шилинского-Лери, жителя блокадного города. Мы сняли интервью с руководителем конного аттракциона джигитом Сергеем Муратовым, который рассказал много интересных историй. Например, о том, как артисты использовали навыки джигитовки и захватили деревню, оккупированную фашистами, спрятавшись под животы лошадей так, чтобы фашисты подумали, что это просто табун лошадей без людей. А потом они вылезли из под лошадей и разгромили врагов… Столько интересных историй, столько хочется донести до зрителя! Мы уже получили многоположительных отзывов на первый фильм. В том числе от цирковых артистов. Дрессировщик слонов Андрей Дементьев-Корнилов позвонил мне и сказал, что вы делаете великое дело, увековечиваете историю цирка на пленке… Конечно, это окрыляет и дает силы. Будет еще три фильма из этого цикла – «Конный цирк во время войны», «Цирк в тылу» и «Животные во время войны».
Но мы столкнулись с проблемой. Я подавала на грант через фирму моего партнера, который никогда не занимался телевидением и не был связан с цирком, и когда он увидел выделенную сумму, то как в «Сказке о золотой рыбке» стал увеличивать свой процент, а потом и вовсе решил все делать сам. Сейчас мы с ним судимся, а цикл сняли на свои средства. Конечно, очень жаль тратить на это свои силы и нервы. Но будем биться дальше. Как говорится, победа будет за нами.
— Ты уже много лет вынашиваешь идею снять сериал о династии Запашных.
— Да. Я буду не я, если не сниму этот сериал. Это дело моей жизни! У нас уже было несколько фальстартов. Мне очень много и мама, и Мстислав рассказывали разных историй, и я понимаю, что передачу или документальный фильм снимать об этом было бы как-то мелко. Там много очень личного, различных перипетий. Сама история любви основателей династии Запашных — Лидии Томпсон и Михаила Запашного – невероятно интересная. Конечно, самые яркие личности — это Вальтер и Мстислав, их противостояние было очень мощным. Мама за границу ездила, им капали кислоту на трапецию перед поездкой в ФРГ, чтобы они погибли. Одна история о том, как один из братьев убил жену, чего стоит! Много драматичного. Там какую ветвь не возьми, все невероятно интересно.
— Странно, что такую историю не пробить. Сейчас все говорят, что биографические фильмы пользуются большой популярностью. А почему, на твой взгляд, цирковое искусство как-то потерялось в информационном потоке?
— Хоть Ленин и сказал знаменитую фразу о важнейшем из искусств, но все равно опера, балет, театр всегда считалось высоким искусством, а цирк более низким. Пожалуй, сейчас только благодаря моим двоюродным братьям Эдгарду и Аскольду цирк выходит на новый уровень в плане пиара. В советские времена к цирку было другое отношение и у власти, и у СМИ, и фильмов больше снималось о цирке… Сейчас почему-то игнорируют….
— Что лично тебе дал цирк и твоя фамилия?
— Во-первых, характер, сила воли, умение достичь поставленную цель. Хоть я как уже раньше сказала считаю себя папиной дочкой – интеллигентная с виду (смеется), образованная. Но у меня стержень Запашных: упала, встань и иди дальше! Нас невозможно сломить! И чтобы между нами не происходило, у нас есть чувство плеча. В нашу семью пришла трагедия — Игорь Запашный в состоянии аффекта в приступе ревности убил свою жену, красавицу — наездницу Ольгу Лапиадо. Это была очень красивая пара. Но как будто злой рок висел над ними – даже свадьба их была в виде суда: половина гостей были адвокаты, половина – прокуроры. И когда произошло такое несчастье, Мстислав после представления прямо в гриме, в халате поехал на Лубянку. Мой папа все продал, чтобы ему помочь. Мама каждый месяц отправляла посылки в тюрьму. То есть сначала Игорю помогли, а потом уже осуждали, корили, но от него не отвернулись. Хотя, конечно, это очень ударило по всем Запашным. Им запретили выезд заграницу. А гастроли были основным источником дохода…
Я вообще всегда интересовалась историей нашего клана и мне хотелось объединить всех Запашных. Даже недавно создала чат всех Запашных и мы стали между собой переписываться, общаться, устраивать видеоконференции. И сейчас, когда мы общаемся между собой, то понимаем, что хоть и живем в разных городах, но случись что, и мы поможем друг другу.
— Мне кажется, или действительно Эдгард и Аскольд Запашные, возможно, благодаря своей большой популярности отделились из общего клана Запашных?
— Отделился в свое время – их отец Вальтер. Он первый из братьев решил, что хочет стать дрессировщиком. А Мстислав делал много групповых номеров: акробаты-вольтижеры на лошадях, воздушные гимнасты – и в эти номера он приглашал всех племянников, братьев, детей старшего брата Сергея и как-то вокруг него все Запашные были объединены. Позже он тоже стал заниматься дрессурой – у него был аттракцион, в котором на манеж выходили и слоны, и тигры. Потом у Мстислава с Вальтером случился конфликт и они перестали общаться. Может, поэтому Аскольд и Эдгард стоят немного особняком, но мы хорошо общаемся между собой, хотя и не так близко как с другими. Моя мама с Мстиславом проработала почти двадцать лет. Поэтому с Мстиславом и его детьми мы общались больше, чем с Вальтером. Но и с Вальтером периодически виделись. У мамы сохранился ящик писем от него. Однажды он приехал и подарил мне большую ходячую куклу. Вообще мою маму любили все братья. Может, потому что они рано потеряли маму – Лидию Карловну. Она умерла в возрасте 55 лет. Я не застала бабушку, но по рассказам знаю, что она была чудесная, общительная, веселая женщина, и она ведь сама поднимала пятерых детей. У меня перед глазами стоит картинка, как узнав о ее смерти, они прервали гастроли в Польше. Приехали в цирк на Цветном бульваре и рыдали, разойдясь по углам цирка. Стремясь попрощаться с матерью они хотели улететь ближайшим рейсом, но не получилось. А этот самолет, на котором они не улетели, разбился. А так бы все Запашные разбились в одночасье. Что это, как не судьба? И вот все эти истории я очень хочу рассказать в сериале. Думаю, что даже хорошо, что я так долго к нему иду – я стала взрослее, мудрее. Какие-то вещи вижу по-другому.
— Вальтер Михайлович Запашный назвал свою книгу «Риск, борьба, любовь». А Мстислав Михайлович написал книгу под названием: «Цирк: боль и радость моя…» Насколько эти слова характеризуют твою жизнь?
— В цирке все делается через преодоление, через боль. Все равно надо себя ломать, преодолевать себя каждый день. Даже чтобы рано вставать – прежде, чем к этому привыкнешь, надо себя к этому приучить. Надо преодолевать свои желания, не идти на поводу своих эмоций. Конечно, потом это входит в привычку. И, конечно, цирк – это риск. Ведь зритель идет в цирк в том числе для того, чтобы у него замерло сердце… Когда я была школьницей у меня над столом висели слова Карла Маркса: «Счастье в борьбе!» Я так считала в детстве и всю свою жизнь живу по этой формуле.
— Но бороться вечно невозможно. Что тебе помогает в трудные минуты, когда опускаются руки?
— Моя давняя страсть – танго. В молодости увлекалась бальными танцами. Потом была пауза. Сейчас это для меня как наркотик. Надеюсь, когда-нибудь сделаю передачу об истории танго. Это особый прекрасный мир.
Татьяна Болотовская